Шёл дождь. В самой середине лета, в самый средний день самого среднего месяца лета шёл дождь.
Но людей это не останавливало — они спешили на свои работы. В принципе, они всегда спешат на свои работы. Независимо от погоды. Такое впечатление, что они больше ни о чём утром не думают, кроме как добраться до своего офиса. А с другой стороны — мне ведь тоже на работу. И никто из людей не знает, что я думаю о погоде. Может, и они так же себе тихонько думают. На нычку.
Люди перепрыгивали лужи, чтобы зайти в подъехавшую маршрутку, закрывали зонты, теснее, чем обычно, прижимались друг к другу — никому не хотелось оставаться на остановке под дождём. Водители, как и всегда, летали на предельных скоростях на своих старых «богданчиках», поднимая из луж мутные брызги. Водители включали «дворники», которые размазывали дождь по лобовому стеклу. Пол в маршрутке был мокрым — капало с зонтов пассажиров.
Майдан стал серым. Серое небо, серая плитка, серый Главпочтамт, серые люди в серой одежде под серыми зонтами. Как-то неуместно-странно смотрелись работающие фонтаны. Грязновато-белые струи вылетали навстречу падающим каплям. На воде от каждой утонувшей капельки расходились круги. Было не понятно, зачем накачивать воду из труб, если вот она — падает с неба. Было не понятно, зачем вообще столько воды.
Люди тепло оделись — куртки, пиджаки, кофточки с длинным рукавом. Странно! А я вышла сегодня, как и положено летом, в лёгкой рубашке. Как дура. Чтобы не осознавать последнего факта, я опустила голову и смотрела на свои босоножки, старалась идти, не наступая на стыки между плиточками. Плеер ставил обнадеживающе-депрессивную музыку (хотя у меня другой и не было — что он мог ещё ставить?): «Небо в огне, а ты говоришь мне, что мы никогда не умрём».
Я остановилась, подняла голову и посмотрела на небо.
Шёл дождь.
Но я знала то, чего не знали остальные люди — сегодня в два часа дня выйдет солнце.
Потому что ты так сказал.